Польза сомнения

Джек Лондон

Глава 2

Картер Уотсон был не на шутку взбешен. Мало того, что на него напали, сильно избили и его же потом арестовали, – все утренние газеты вышли с сенсационными заметками о его якобы пьяной ссоре с хозяином знаменитого «Вендома». В заметках не было ни слова правды. Пэтси Хоран и его приятели описали драку со всеми подробностями. Они утверждали, что Картер Уотсон был пьян. Его будто бы трижды выбрасывали в канаву, а он трижды возвращался в трактир, вопя, как бешеный, что разнесет все заведение. «Выдающийся социолог арестован в пьяном виде!» – прочел Уотсон на первой странице одной из газет, поместившей его увеличенный портрет. Другие заголовки гласили:

«Картер Уотсон домогается звания чемпиона!» «Картер Уотсон получил по заслугам!» «Известный социолог пытался разгромить кабак!» «Картер Уотсон нокаутирован Пэтси Хораном в три раунда!»

Выпущенный на поруки, Картер Уотсон на следующее же утро явился в полицейский суд в качестве ответчика «по иску народа к Картеру Уотсону, обвиняемому в нападении на некоего Пэтси Хорана и избиении оного». Но прежде, чем приступить к делу, прокурор, которому платят жалованье за обвинение всех обидчиков «народа», отвел Уотсона в сторону и завел с ним неофициальный разговор.

– Не лучше ли замять это дело? – сказал прокурор. – Мой вам совет, мистер Уотсон: помиритесь с мистером Хораном, пожмите друг другу руки, и все! Одно мое слово судье – и дело будет прекращено.

– Но я вовсе не желаю замять его, – возразил Уотсон. – Ваша обязанность меня обвинять, а не предлагать мне помириться с этим… этим субъектом!

– О, я буду вас обвинять, не беспокойтесь! – резко сказал прокурор.

– Вам придется выступать и против этого Пэтси Хорана, – предупредил Уотсон, – потому что я подам на него в суд за нападение и побои.

– Лучше бы вам пожать друг другу руки и прекратить дело, – повторил прокурор, и на этот раз в его голосе слышалось что то похожее на угрозу.

Оба дела были назначены к слушанию через неделю у полицейского судьи Уитберга.

– У тебя нет шансов выиграть дело, – сказал Уотсону его друг детства, бывший издатель самой крупной газеты в городе. – Конечно, все понимают, что этот субъект избил тебя. Про него идет самая дурная слава. Но это тебе нисколько не поможет. Оба дела будут прекращены. И только потому, что ты – это ты. Человек менее известный был бы осужден.

– Ничего не понимаю! – воскликнул озадаченный социолог. – На меня ни с того ни с сего напали, жестоко избили, а я не нанес ни одного удара. И я же…

– Это неважно, – прервал Картера его собеседник.

– А что же, скажи?

– Сейчас тебе объясню. Ты восстал против местной полиции и всей политической машины. Кто ты такой? Ты даже не житель нашего города. Здесь у тебя нет избирательного права, ты не можешь иметь никакого влияния на избирателей. А владелец этого кабака командует множеством избирателей в своем районе – он может обеспечить голоса на выборах!

– Не хочешь ли ты сказать, что судья Уитберг способен изменить своему долгу и присяге и оправдать этого скота?

– Увидишь сам, – мрачно ответил приятель. – О, он это сделает очень ловко! Он вынесет архизаконное, архиюридическое решение, изобилующее всеми имеющимися в наших словарях словами о праве и справедливости.

– Но у нас есть газеты! – воскликнул Уотсон.

– Газеты не воюют с властями. Они разделают тебя под орех. Смотри, как они уже успели навредить тебе!

– Стало быть, эти молодчики не напишут правды в протоколе?

– Они напишут что нибудь настолько правдоподобное, что публика поверит им. Разве ты не знаешь, что они пишут протоколы по инструкциям свыше? Им прикажут исказить истину – и тебе не поздоровится, когда они это сделают. Лучше теперь же покончить с этим. Ты влип в скверную историю!

– Но дело ведь назначено к слушанию!

– Только захоти – и они его прекратят. Человек не может бороться с машиной, если только его не поддерживает другая машина.